Очарованный принц (пьеса)

Занавес поднимается, открывая сельскую чайхану. Кадий и писец поглощены едой. Толпа дехкан еще не разошлась. Насреддин поднимается на помост. Все услужливо расступаются.
Мамед-Али (низко поклонившись). Да позволено будет обратиться к высокочтимому хозяину озера! Когда озером владел Агабек, мы заранее знали цену за каждый полив. Теперь мы еще не слышали новой цены и не знаем, к чему нам готовиться.
Насреддин. Узнаете… (Оглядывает перекресток.) Скажите, кому принадлежит вот этот цветок мака? Вон, что растет на заборе!
Первый дехканин. Это мой цветок… Я сейчас его принесу.
Насреддин. Не надо, пусть растет. Я только хотел узнать, чей он… А вон тот тополь?
Второй дехканин. Это мой тополь!
Третий дехканин. Почему твой?
Второй дехканин. Конечно, мой! Два корня на моей земле!
Третий дехканин. Вот как! Он только склонился ветвями в твою сторону, а корни-то на моей земле!
Насреддин. Не ссорьтесь! Я только хотел узнать, принадлежит ли этот тополь кому-нибудь. Теперь узнал. А скажите, почтенные, кому из вас принадлежит вон тот воробей?
Мамед-Али. Воробей? Он не принадлежит никому.
Насреддин. Но ведь он живет в этом селении, он здесь питается, подбирая зерна во дворах и на дорогах. Не скажете, может быть, он предпочитает какой-нибудь один двор?
Мамед-Али. Нет, мы не замечали. Он летает по всем дворам!
Насреддин. Так! Значит, он летает по всем дворам, питается во всех дворах и чирикает под всеми окнами, не оказывая никому особого предпочтения? Правильно я говорю?
Мамед-Али. Правильно.
Насреддин. Значит, справедливо будет сказать, что он принадлежит всем и никому в отдельности. Клянусь гробницей пророка, это как раз тот воробей, который мне нужен! Поймайте его!
Несколько дехкан бросаются ловить воробья.
Ярмат (шепчет). Хитрости! Это все одни хитрости! Придет второй полив, и он оставит нас без халатов!
Саид поймал воробья, принес Ходже Насреддину.
Насреддин. Чайханщик! Давай клетку!
Чайханщик приносит пустую клетку.
(Сажает в нее воробья. Кадию.) А теперь совершим еще одну сделку!
Кадий важно усаживается на место, писец берет в руку перо.
Я обмениваю принадлежащее мне озеро на этого воробья!
Кадий. Озеро на воробья! Великий Аллах!
Писец. Это селение наполнено сумасшедшими! Один обменивает озеро на ишака, второй – на воробья!
Кадий. Но у этого воробья нет владельца. Кому передашь ты озеро?
Насреддин. Он не принадлежит никому в отдельности, этот воробей, и в то же время он принадлежит всему селению. Он принадлежит им! (Показывает на дехкан.) Вот они и будут владельцами озера!
Кадий. Все сразу?!
Насреддин. Все сразу!
Кадий (писцу). Пиши!.. Свидетельствую сделку! (Насреддину.) Приложи палец!
Насреддин, обмакнув палец, прикладывает.
А кто же приложит палец вторым?
Насреддин. Все! Саид, начинай!
Один за другим дехкане прикладывают пальцы.
Ярмат (колеблется.) Здесь какая-то хитрость… Вот увидите… (Прикладывает палец.)
Кадий с писцом уходят. Насреддин соединяет руки Зульфи и Саида.
Насреддин. Я предсказал тебе, что вы соединитесь. Благословляю вас на долгую жизнь! (Дехканам.) Назначаю его главным хранителем озера! Он будет распределять воду честно и справедливо, не оказывая никому особого предпочтения! (Передает Саиду ключ от шлюза. Дехканам.) Вы хотели быть счастливыми? Это очень просто! Только никогда не надо говорить: «Это мое!» Надо говорить: «Это наше! Наша земля, наша вода, наши деревья». Вот и вся мудрость!.. Ну а теперь, жители Чорака, прощайте!
Саид. Как?! Разве ты не останешься с нами?!
Насреддин. Нет, Саид! Мне надо спешить домой! Если моя голубка вернется из Бухары и увидит в заборе дыру, она скажет: «За месяц, за целый месяц ты не мог сделать даже такого маленького дела!» Да пребудет мир и благоденствие над вами! (Уходит вместе с Багдадским вором.)
Зульфи (Саиду). Кто он? Кто? Скажи же наконец!
Саид (громко). Только один человек в мире носит в себе сердце, свет и тепло которого обогревают и освещают всех! Да будет известно вам, что в нашем селении был сам несравненный Ходжа Насреддин!
Зульфи ахнула, по толпе пошел гул: «Ходжа Насреддин?!..» Ходжа Насреддин?!..»

Сцена десятая

Лавка купца Рахимбая на кокандском базаре. Подходит Агабек, ведя в поводу ишака, снимает с плеч тяжелую переметную суму.
Насреддин и Багдадский вор, прячась, подглядывают.
Агабек (отдышавшись). Да пребудет с тобой милость Аллаха, купец! Скажи, не тебя ли зовут Рахимбай?
Рахимбай. Да.
Агабек. Я слышал о тебе как о честном купце.
Рахимбай. Меня, слава Аллаху, всюду знают как честного человека.
Агабек (кивает). Добрая слава дороже денег.
Рахимбай. А еще дороже встреча с достойным и разумным собеседником.
Агабек. Могу ли я обменять у тебя драгоценности на магрибские деньги?
Рахимбай (прищурив глаз). Без предварительного осмотра драгоценностей начальством?
Агабек. Полагаю, что два разумных человека…
Рахимбай. И честных…
Агабек. А главное – осмотрительных…
Больше им слов не понадобилось, они закончили разговор ухмылками, отлично друг друга поняв.
Пока Агабек извлекал из сумки мешочек с драгоценностями, Багдадский вор бесшумно подошел к ишаку, снял с него уздечку и напялил на себя. Насреддин тихо свистит, ишак подбегает к нему. Оба скрываются.
Только хотел Агабек под жадным взглядом Рахимбая извлечь из мешочка драгоценности, как увидел на месте ишака Багдадского вора и вытаращил глаза. Опомнившись, он упал на колени.
Агабек. О, величайшее чудо! Светлейший принц обрел свой царственный облик!
Багдадский вор. Скорее сними с нас эту неподобающую нам вещь!
Агабек дрожащими руками принимается снимать с Багдадского вора уздечку. Рахимбай разинул рот от удивления.
Агабек. Да примет сиятельный принц свою саблю из рук его недостойного раба! (Вытаскивает из сумки саблю, завернутую в тряпку.)
Рахимбай (бросаясь на Багдадского вора). Держите! Держите его!..
Агабек (перехватив Рахимбая). Остановись, ничтожный!
Багдадский вор убегает.
Рахимбай. Держите! Это вор! Он украл мои драгоценности!..
Агабек. О ничтожный! Если бы ты знал…
Рахимбай. Пусти-и!.. Держите! Держите его!
Загремел барабан. Входит Камильбек со стражниками и писцами. Разнимают Агабека и Рахимбая.
Агабек. Этот нечестивец… Этот нечестивец осмелился оскорбить светлейшего принца Магрибского!
Рахимбай. Какого принца! Это вор! Он украл драгоценности моей жены! А ты… Ты его сообщник! (Выхватывает у Агабека мешочек с драгоценностями.)
Агабек. Отдай! Мошенник!
Рахимбай. Презренный вор!
Агабек. О осквернитель гробниц и мечетей! Вот какова твоя честность!
Рахимбай. Молчи, гнусный прелюбодей, согрешивший вчера с обезьяной!..
Вновь сцепились. Стражники опять их разнимают, отбирают драгоценности, передают Камильбеку.
Я готов поклясться, что эти драгоценности те самые, что были у моей жены похищены вором, появившимся из сундука!
Камильбек (грозно, Агабеку). Откуда у тебя эти драгоценности?
Агабек. Их нашел один старик под корнями яблони.
Рахимбай. О лгун, сын лгуна, внук и правнук лгуна!..
Камильбек. Почтенный Рахимбай, сверните ковер своего негодования и уложите его в сундук терпения! (Агабеку.) Продолжай!
Агабек. История моя такова. Я владел в горах озером. Потом я обменял озеро на ишака!
Камильбек (писцам). Запишите – обменял озеро на ишака!
Агабек. Но еще ранее часть воды из озера я дал на полив дехканам, за что и получил эти драгоценности… Обменяв свое озеро на сиятельного принца Магрибского…
Камильбек. Какого принца! Ты же говорил, что обменял озеро на ишака!
Агабек. Да! Но ишак превратился в наследного принца, а потом принц снова превратился в ишака…
Камильбек. Что-о?! Ты осмеливаешься перед нашим лицом сопоставить в своих лживых речах царственную особу и некое недостойное четвероногое?
Агабек. Вот-вот, длинноухое, покрытое шерстью…
Камильбек. Отвечай! Кто ты такой?!
Агабек. Я великий визирь Магрибский!
Камильбек (писцам). Запишите – великий визирь Магрибский!
Агабек. И вот сегодня, когда я хотел вручить сиятельному принцу эту саблю… (Разворачивает тряпку, в руках у него золотая сабля.)
Камильбек (увидев ее, подскочил). Откуда у тебя эта сабля?!
Агабек. Она принадлежит принцу.
Камильбек. Ты лжешь! Это моя!.. (Спохватывается.) То есть я хочу сказать, что беру ее на хранение, пока не отыщется владелец. Итак, ты утверждаешь, что эта сабля… вот эта самая сабля… эта сабля принадлежит Магрибскому принцу?
Агабек. Да, утверждаю и настаиваю.
Камильбек (забирает саблю, садится). Положив на одну чашу весов белый камешек истины, на другую – мешок черной лжи и взвесив все на весах справедливости, повелеваю: драгоценности вернуть законному владельцу. (Кивнул на Рахимбая.) Саблю хранить у меня. А этот вонючий мешок обмана и лжи (кивнул на Агабека) подвергнуть наказанию плетьми!
На помост поднимается Насреддин.
Агабек (увидев его). Вот! Вот он все подтвердит, маг и чернокнижник!
Камильбек. Маг и чернокнижник? (Писцам.) Запишите! Ну, маг и чернокнижник, посмотрим, что ты скажешь.
Позади зевак появляются Багдадский вор и вдова.
Насреддин. О почтенный военачальник! То, что я маг и чернокнижник, – это такая же истина, как и то, что озеро он обменял на ишака, а ишак превратился в принца!
Агабек (победоносно). Вы слышите?! Такая же истина!
Насреддин. Я хочу сказать, что наказание этого человека плетьми не соответствует обстоятельствам!
Агабек. Вы слышите?! Не соответствует!
Насреддин. Я полагаю, что визиря Магрибского приличнее будет отправить в Магриб, оказав ему высшую почесть, принятую при дворе султана Абдуллы-абу-ибн-Муслима! А именно: посадив его на осла лицом к хвосту.
Агабек. Без сомнения, в Магрибе это принято.
Камильбек. Мудрый совет! Отправить в Магриб согласно обычаям!
Насреддин. И еще я хотел сказать, что настоящей владелицей драгоценностей является вот эта женщина!
По его знаку на помост поднимается вдова.
Агабек и Рахимбай (в один голос). Но позволь…
Насреддин. И у меня есть свидетель!
По его знаку Багдадский вор поднимается на помост.
Рахимбай (вопит). Вот он, вор!!
Агабек (отвешивая низкий поклон). Вот сиятельный принц!
Узнав Багдадского вора, Камильбек заерзал на месте.
Багдадский вор. Я свидетельствую, что в одном доме стоял сундук…
Рахимбай. Это в моем доме!
Багдадский вор (глядя Камильбеку прямо в глаза). По причине, известной почтенному военачальнику, однажды в этом сундуке оказалось два человека…
Камильбек (писцам). Не надо… Не надо записывать!
Багдадский вор. Одному из этих людей грозило и грозит сейчас лишение головы. Этот человек не кто иной, как…
Камильбек (прерывая его). Я вижу, что ты говоришь правду.
Насреддин. О сиятельный военачальник, могут быть представлены еще доказательства!
Камильбек. Не надо, вполне достаточно. Писцы! Вычеркните все, что записали раньше. Даже лучше вырвите совсем эти листы и начните новые. Пишите: поелику с полной достоверностью, на основании многих неопровержимых доказательств установлено, что упомянутые предметы принадлежат женщине, вдове…
Насреддин (подсказывает). Саадат!
Камильбек. Женщине, вдове, по имени Саадат, то, согласно закону и справедливости, должны быть ей немедленно возвращены! (Передает драгоценности вдове.)
Рахимбай. Как это – возвращены?! Драгоценности принадлежат мне, а не какой-то вдове! Вы сами присудили мне эти драгоценности еще тогда, когда она отдала мне под залог! Вы же…
Камильбек. Не помню… Ничего не помню… Не помню… (Делает стражникам знак схватить Агабека.)
Агабек. Прочь, презренные! Уберите руки, иначе я всех вас превращу в ишаков!
Насреддин, вдова и Багдадский вор уходят.
Стражники наседают на Агабека.
Агабек. Тунзуху! Чунзуху! Мим! Лам! Алиф! (Обрызгивает всех жидкостью из сосудика.)
Но ничего не происходит. Стражники вяжут Агабека.
Тунзуху! Чунзуху! Мим! Лам! Алиф!
Невдалеке слышна песня Насреддина.
Насреддин.

Костры горят для меня,
Колы острят для меня,
Готовят яд для меня,
Потому что я человек!

Все вскакивают на помост, чтобы увидеть певца.

И все же бессмертен я,
И все же бессмертен я,
И все же бессмертен я,
Потому что я человек!

Камильбек, Рахимбай, Агабек, стражники, писцы оборачиваются к зрителям. И мы видим, что у них у всех вместо лиц ослиные морды.

Конец

Запись опубликована в рубрике Творчество с метками , , , , , , , , , , , , , , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

seventy three ÷ = seventy three